|
Целиком украдено:
Чернобыльская катастрофа
Это письмо было прислано моим знакомым, который получил его в свою очередь из Новосибирска ( если не ошибаюсь), посмотрите, есть о чем подумать...
Привет!
Вот оч интересный текст.
Чечеров, которого он цитирует, и на кот он ссылается -
автор идеи, что в результате обрыва "колачей" под реактором
давление пара в барботажных барабанах погнало охлаждающую
перегретую воду через реактор обратно и он взлетел из
реакторного колодца как ядерный ракетный двигатель.
Легко посчитать, что давления струи только от нескольких
"колачей" хватает с избытком, чтобы начать разгон
реактора в шахте...
В процессе "старта" он действительно пошел в "разнос"
и из его нижнего конца вскоре уже летела плазма а не перегретый пар.
И следы этой плазмы имеются:
- полностью сдута примерно треть рещетки из 2метровых двутавров
на дне реактороного колодца. Остальная часть уцелела и даже краска
сохранилась!!!
- стальной бак водяной защиты (самая близкая
к реактору часть реакторной шахты, в этот бак, собственно, и вставлен
корпус (обечайка) реактора) прожжен в одном месте - дыра диаметром
несколько более 0.5м. Вода из соответсв секции бака вытекла
и 2метровая бетонная защита на этой секццией тоже пожжена
струей насквозь. А вот в остальных сегментах бака вода осталась
и краска на его поверхности тоже уцелела.
И еще множество следов направленных плазменных струй...
На высоте порядка 50 метров над крышей здания с реактора слетела
обечайка (она лежит в зале НА обломках крыши) и он развалился, точнее
слегка взорвался (если так можно выразится) разбросав графит замедлителя
и остатки ТВЭЛов. О том, что реактор взорвался в воздухе
свидетельствует "белая" тень от трубы на крыше соседнего генераторного
корпуса. Труба закрыла сектор крыши от кусков летящего графита
и этот сектор оказался светлее остальной крышти, покрытой графитом.
Геометрия тени однозначно позволяет утверждать, что графит выброшен
не из шахты реактора а из точки, лежащей в стороне от шахты
более чем на 50м. И это именно та сторона, куда "оттягивали"
взлетающий реактор трубы охлаждающей воды, идущие к барботерным
барабанам.
Я беседовал с Чечеровым на Школе по реакторам и ядерн. физике в
Питере (в ПИЯФе) и слушал его выступление на лекции и на дополнит
семинаре. Смотрел снимки, видеофильм и др документы.
Все выглядит оч убедительно!
А вот и обещанный текст:
-----------------------------------------------------------------------
Я, Андреев Юлий Борисович, родился в 1938 году, в КПСС не состоял, но никаким другим грехам чужд не
был. Был мобилизован в армию в 1961 году и с тех пор решал прикладные задачи, работая в Москве, но
постоянно разъезжая. Мне пришлось принимать участие в Чернобыльских событиях с самого их начала.
Однажды, после моего почти часового выступления по советскому телевидению, человек с опухшим лицом
в троллейбусе узнал меня и попросил пять рублей на водку. Пять рублей я ему дал, так что знаю теперь, что
стоит слава. Последней моей должностью в СССР была позиция заместителя генерального директора по
науке в объединениии "Спецатом", которое, по замыслу должно было быть советской аварийной службой на
случай атомных аварий, а тем временем занималось проблемами Чернобыля. Расположено было это
объединение в г. Припять. В 1991 году все это естественным образом развалилось, а меня пригласила
Австрийская академия наук прочесть несколько лекций в Вене по проблеме "управления катастрофами".
Потом местный университет пригласил меня остаться на два года и читать лекции студентам, и с тех пор эти
приглашения продлеваются.
Вы можете не поверить, но мне приходилось в демонстрационных целях держать в руках кусок
отработавшего твэла, естественно, недолго.
Не пугайтесь, речь идет про обломки твэлов, разбросанных по крышам 3 и 4 блоков ЧАЭС. Длина
обломков, как правило, не превышала пяти сантиметров, топливо полностью испарилось и металл был
вывернут изнутри наружу. Это никак не согласовывалось с гипотезой "парового взрыва", истерично
навязываемой в то время отечественными и зарубежными (МАГАТЭ) "штатниками АЭС". ("Товарищ"
Доллежаль договорился даже до того, что первый контур развалился из-за кавитации, а реактор
разрушили военные, которые бросали туда свинец и песок в мешках). Уровень радиации, измеренный в
десяти сантиметрах от такого объекта (обломка твэла) всегда находился в пределах 400-600 Р/ч, что, при
надлежащем хладнокровии, не очень опасно. Собственно, брать эти объекты в руку мне понадобилось
для того, чтобы раз и навсегда отбить охоту спорить у перепуганных "товарищей", ответственных за
чернобыльские события. Вы, очевидно догадались, что если в твэлах нет топлива, то имела место
неконтролируемая цепная реакция на быстрых нейтронах, что есть эвфемизм от термина "ядерный
взрыв". Впрочем, это не особенно помогло, и официально термин "ядерный взрыв" применительно к
Чернобылю не применяется. Недавно я спросил у одного очень высокого начальника тех времен о том,
каким был реальный уровень понимания событий в 1986 году у атомного руководства. "Руководству
руководству рознь, ответил он, партийные назначенцы мало что понимали, но среди специалистов
сомнений относительно характера взрыва не было, только идиот мог подумать, что это был не ядерный
взрыв".
Строгого определения термина "ядерный взрыв" не существует, и всегда можно говорить, что если
делящийся материал, например, не находится под действием сил, препятствующих его расширению, то
это не взрыв. Но и это не совсем верно, так как в любом случае расширению препятствуют хотя бы силы
инерции. Держать в руках твэлы было исключительно важно, так как это прямо указывало на вину
"ученых", захвативших власть в советской науке в шестидесятые-семидесятые годы и готовых ради
лизоблюдства и карьеры на любые преступления. В данном случае было преступлением выпустить в
серийное производство реактор, способный взорваться на быстрых нейтронах. Это, кстати, запрещали
даже официальные правила, существовавшие в те времена. Однако амбиции престарелых конструкторов
атомной бомбы и графитовых реакторов взяли верх, и реактор РБМК был запущен в массовое
производство. Предвестники Чернобыльской аварии наблюдались не единожды, и у тех "штатников
АЭС", что были несколько образованнее общей массы, возникали сильнейшие сомнения в безпасности
этого "национального советского реактора". Им, однако, своевременно затыкали рты, и в конце концов
то, что неминуемо должно было случиться, случилось. То, что это случилось именно на Чернобыльской
АЭС, абсолютно закономерно, так как понижение уровня квалификации и повышение уровня
коррумпированности "штатников" совершенно отчетливо наблюдается при движении с севера на юг, а
Чернобыльский реактор был самым южным среди реакторов этого класса.
Гуренко - очень интересный человек, но он никак не мог позволить себе даже в мелочах пойти против
мнения политбюро. За это снимали с работы. Что мне нравилось у Гуренко, он старался хотя бы не
повторять вслух те глупости, которые говорились другими вождями.
Что касается пылеподавления, то эта проблема однозначного решения не имела. В 1987 году
ответственность за эту работу повесили на меня, как дополнительную нагрузку. Там где работали люди,
оперативно подавлять пыль было необходимо, но решать задачу целиком только химическими методами
было невозможно. Здесь есть интересная деталь, о которой мало кто знает. В том же 1987 году я раскопал в
специальной литературе упоминание о двухпроцентной вероятности для этого района (то есть один раз
приблизительно в пятьдесят лет) пыльных бурь при скорости ветра до сорока метров в секунду. Такой ветер
может снимать и перемещать на далекие расстояния поверхностный слой грунта. Частицы украинской
почвы находили после таких бурь даже в Швеции, это было еще до Чернобыльской аварии. В 1987 году для
долговременного закрепления грунтов в непосредственной близости от реактора мы применили
специальные методы, основой которых был высев ржи. Не думаю, однако, что проблема эта полностью
решена. Дело в том, что резкие климатические изменения за последние десятилетия могут сделать прежние
катастрофы, в том числе пыльные бури, еще более жестокими.
&nbps; Вспоминая эпопею тех дней, связанную с пылеподавлением, не могу не упомянуть замечательную
женщину - Светлану Петровну Месяц из Кольского Филиала Горного Института Академии Наук в
Апатитах, которая одна сделала столько, сколько не делали целые организации. На пылеподавлении
работало очень много ученых из Москвы и Киева. Бывало так, что специальные машины водили и
обслуживали университетские профессоры.
Пылеподавление в 1986 году - это особый вопрос. Тогда речь шла не столько о пылеподавлении, сколько о
фиксации нуклидов. Владимир Чуприн со своим руководителем, если мне не изменяет память,
В.Черноусенко, был командирован от Академии Наук УССР и оказался настолько толковым парнем, что
было совсем несвойственно данному учреждению, что в июне 1986 я назначил его главным в их группе,
хотя он и был только аспирантом, а его начальника сделал подчиненным. Я в это время отвечал за
дезактивацию станции. Тогда на ранги смотреть не было принято, исключительно на умение быстро
ориентироваться в сложной обстановке. Володя Чуприн мне понравился, так как быстро соображал и был
исключительно храбрым человеком. Он не ограничивался только своим поливиниловым спиртом, но
работал как настоящий специалист по катастрофам, то есть быстро схватывал, где в данный момент самое
напряженное положение. Одно время мы никак не могли разобраться, почему гусеничные машины, которые
работали на развале, почти невозможно отмыть, от них светило по 100 Р/ч и ремонт был невозможен, да и
просто находиться рядом было опасно. Я был настолько зол, что понять ничего не удается, что в конце
концов просто взял радиометр и пошел к тому месту, где машины работали, чтобы попытаться понять, в чем
дело, что называется, с пылу, с жару. Владимир вызвался идти со мной, хотя это была совершенно не его
обязанность, он и военным-то не был. Тогда на высоких уровнях работали только военные и шахтеры.
Оказалось, что на гусеницы налипают лепешки битума с крыш, перемешанного с топливом и оказавшегося
на земле во время пожара. Одну такую лепешку Мы с В. Чуприным завернули в свинец и приготовили к
транспортировке в лабораторию. Мне сказали в девяностых годах, что Чуприн погиб, но я не знаю, что с
ним случилось.
В мае-августе 1986 года я безвылазно находился на Чернобыльской АЭС. Официально я отвечал за
разработку методов дезактивации станции и проведение работ. Мне неоднократно приходилось
участвовать в "мозговых штурмах" с целью определить какую-то разумную стратегию действий.Так вот,
абстрактно рассуждая, самой разумной стратегией было бы вывести те сорок тысяч человек, которые
каждый день получали свою дозу в зоне и тратили невероятное количество всевозможных ресурсов, а
также прекратить все те невероятные по размаху и стоимости работы, которые велись для Чернобыля по
всей стране. Следовало огородить территорию забором, удалить ядерное топливо из уцелевших
реакторов и законсервировать станцию в ее тогдашнем состояниии на долгие годы. Необходимости
сооружать саркофаг не было, выброс радиоактивности из четвертого блока был ниже того, который
допускался правилами для работающего реактора и никакой опасности ни для кого останки реактора не
представляли. Это было ясно любому разумному человеку, но настоять на такой стратегии было
абсолютно нереально. Реальные правители, находившиеся у власти, были одержимы идеей
восстановления работы трех неразрушенных реакторов, и не было такой силы, которая заставила бы их
переменить эти дикие взгляды. Удалось только несколько снизить затраты на всю эту идиотскую затею
с восстановлением Чернобыля, например, не без моего участия было остановлено строительство
баснословно дорогой "стены в грунте" и "дренажной завесы". Если бы я продолжал наставивать на
консервации станции, то и этого сделать мне бы не удалось. В конечном итоге, затраты на
восстановление этих трех реакторов составили не менее, чем стоимость тридцати новых реакторов, и
платить за них Россия продолжает до сих пор, сохраняя льготы чернобыльским "ликвидаторам".
При чем же здесь монархия? - спросит меня читатель. Ситуация, на мой взгляд, в России сегодня очень
напоминает чернобыльскую. Да, абстрактно рассуждая, самым разумным решением для сегоднящней
России было бы установить монархический строй, как это было сделано в Испании, чтобы навести в
стране порядок, обуздать обнаглевших провинциальных царьков и бандитов, попытаться восстановить
православную идеологию для масс и возродить такие понятия как честь и преданность Родине. Но, как и
в Чернобыле, только недалекий мечтатель мог бы делать ставку на такую абстрактно безупречную
стратегию. И технические, и политические решения можно принимать только с учетом конкретной
многофакторной картины явления, а не исходя из абстрактных рассуждений. Монархия в России
совершила самоубийство, допустив к власти грязную банду большевиков, которая, в свою очередь,
развалила Россию и развратила ее народ. За исключением горстки идеалистов, монархию никто не
поддержит, ибо услужливая память подскажет, что события могут повториться: монархия - власть черни
- и на этот раз уже окончательная гибель страны. Поэтому несмотря на внешнюю привлекательность
этой идеи и этой идеологии, следовать по такому пути означало бы только потерю времени и сил.
Необходимо искать другой путь и другую идеологию. Прежде всего, православная церковь должна
найти в себе силы для реформы, столь же мощной, как это было в свое время в Европе, когда блестящая
идея протестантизма стала двигателем прогресса и основой новой нравственности. Могут возразить, что
сегодня протестантская нравственность исчерпала себя, но дело-то сделано - Запад ушел вперед в
решении простейших проблем пропитания и жилья.
Что касается государства, то его укрепление не приведет к очередной резне только при условии, что
нравственность начнет возрождаться. Поэтому мне представляется, что церковь сегодня - не
декоративная пристройка к разваливающейся избе государства, а то место, где судьба государства
может решиться. Опытный человек возразит, что это не меньшая утопия, чем монархическое правление,
если принять во внимание сегодняшнее состояние церкви, но господа, с чего-то следует начинать.
Остановить сползание страны в непотребный шабаш может только церковь, а если не церковь, то
большая кровь. Что касается альтернатив, то болтливые либералы типа господ явлинских разрушают
страну не в меньшей степени, чем бандиты и казнокрады, поэтому чем раньше это племя сойдет на нет,
тем сильнее будет Россия. То же самое можно сказать и о затаившихся коммунистах - их время
безвозвратно ушло.
В 1989 - 90 годах мне довелось готовить проекты по реконструкции саркофага и докладывать их на
коллегии Минатома. В 1987 - 88 годах организация, которой я руководил, среди прочих забот по
Чернобылю, выполняла отдельные работы в зоне "укрытия", как потом это стали называть. В 1986 году
мне довелось лично обследовать то, что потом исчезло под крышей саркофага (см. док. повесть
"Чернобыль" Ю.Щербака, где он пытался описать и мои похождения).
Прошло пятнадцать лет, и о Саркофаге уже можно рассказать хотя бы часть правды, которая людям
пишущим была неизвестна или непонятна, а людям осведомленным писать об этом по разным причинам
не хотелось. По молчаливому сговору советского атомного начальства и МАГАТЭ чернобыльская
авария была объявлена "паровым взрывом" с возможным последующим "взрывом водорода". На самом
деле никаких двух взрывов не было. Был атомный взрыв с эквивалентом от нескольких тонн до десятка
тонн тротила, который разворотил реакторное помещение и подбросил крышку реактора весом в две
тысячи тонн метров на двадцать вверх. Крышка перевернулась в упала ребром на кромку корпуса
реактора. Это падение перепуганные люди и приняли за второй взрыв. Два человека погибло под
обломками и еще тридцать стали жертвами мощнейшей "тихой" паники, которая охватила почти весь
персонал, помешав правильно оценить происшедшее. Особенно жаль пожарных, которым, в обстановке
этой паники никто не рассказал, что случилось. Пожар легко можно было бы потушить без жертв среди
пожарных.
Практически все топливо, масса которого составляла около двухсот тонн было выброшено из реактора.
Небольшая часть топлива, которое непосредственно участвовало во взрыве, мгновенно испарилось,
остальное топливо в виде фрагментов топливных элементов и сборок было разбросано вокруг реактора,
главным образом в сторону обвалившейся северной стены, но и на южной стороне вне здания реактора
кое-где валялись топливные сборки, а одна даже повисла на проводах ЛЭП. Какое-то количество, не
более нескольких десятков тонн, упало обратно в реактор и стало плавиться от собственного
тепловыделения. Дело в том, что и без цепной реакции отработавшее ядерное топливо в течение
нескольких недель выделяет достаточно тепла, чтобы расплавить и себя, и окружающие конструкции.
Это топливо проплавило отверстие в искореженном взрывом основании реактора и протекло в смеси с
расплавленным бетоном и песком под реактор, в так называемый бассейн-барбатер, где и застыло,
превратившись в стабильный минерал, названный "чернобылитом" (он же -"слоновья нога", он же -
ТСМ, топливосодержащие массы) .
На этом чернобыльская авария закончилась. Чернобыльский реактор перешел в совершенно стабильное
состояние.
После этого началась великая суета, объяснить суть которой можно только в книге, но не в коротком
рассказе. Если бы в этот момент, двенадцатого мая 1986 года, хотя бы один умный человек получил
власть над событиями, Чернобыльская АЭС было бы погребена под песчаным холмом и забыта на
тысячи лет. Это потребовало бы минимальных затрат и минимального геройства.
Я как-то пошутил на правительственной комиссии, что для полной ликвидации аварии мне понадобился
бы земснаряд и большая прищепка. Прищепкой я намеревался закрепить трубу земснаряда на трубе
станции и качать песок, пока не получится холм высотой в сто пятьдесят метров (такова была высота
этой красно-белой трубы, известной теперь всему миру. В 1988 году с похожей идеей выступал
нынешний академик Н.Н.Мельников, уже имея в виду Саркофаг, но не был поддержан). Естественно,
что никто в правительстве и сам шутить не любил, и другим не дозволял, и великая глупость началась.
По настоянию Б.Е. Щербины, зам. премьера по энергетике, политбюро, состоявшее из сельских
мудрецов, решило восстановить станцию. Сколько труда и здоровья людей было вбито в эту затею,
даже мне трудно подсчитать, хотя многое прошло и через мои руки. Я уверен однако, что на те деньги,
что были и будут еще затрачены на это нелепое мероприятие, можно было бы построить не менее
десяти таких станций, как Чернобыльская.
Были пущены три уцелевших блока, один из них, третий, работает до сих пор, и судя по всему, будет
навсегда выведен из эксплуатации через девять дней, пятнадцатого декабря. Остальные два блока
развалились вскоре после распада СССР, от неумелой эксплуатации.
Что заставило кремлевских старцев и умственно отсталую кремлевскую молодежь типа Горбачева-
Лигачева затеять эту великую нелепость, читатели, что поопытнее, догадаются. Имею честь предложить
им, чтобы они объяснили это тем господам, которым, по молодости, этого теперь уже и не понять.
Вернемся, однако, к саркофагу. Сообщение о том, что на крышу сакофага недавно упал кусок твэла
(тепловыделяющего элемента) излучающий 200 рентген в час, ничего особенного из себя не
представляет. Такие обломки по крышам блока в 1986 году были разбросаны тысячами. Большинство
этих обломков, представлявших, в основном, трех-шести сантиметровые фрагменты циркониевых
трубок диаметром 13,6 мм, которые были разорваны изнутри и как-бы развернуты, излучали порядка
пятисот рентген в час, так как топлива на них оставалось совсем мало, оно испарилось при взрыве. От
неповрежденного твэла, выброшенного из реактора, радиация была бы, по меньшей мере, на один-два
порядка выше. Фрагмент твэла мог упасть только с трубы блока, которую тщательно не чистили в 1986
году, так как в этом не было острой необходимости.
Сегодня это сделать сравнительно просто, но об этом никто не подумал, так как специалистов, имеющих
опыт 1986 года в Чернобыле сегодня нет. Есть, естественно, люди, которые находились "около", но
этого недостаточно.
Нормальному человеку трудно было бы принимать деятельное участие в той комедии с криминальным
уклонам, которая сегодня называется "укреплением и реконструкцией саркофага".
Пока в Чернобыле было опасно, то есть до ноября 1986 года, специалисты относились к своей
деятельности здесь серьезно, если не считать простительных "стандартных отклонений" в сторону денег
и славы да стабильного процента прохвостов, всегда присутствующих в "горячих точках". После 1987
года ситуация стала резко изменяться, и Чернобыль стал превращаться в "кормушку" с которой никто
уже не хотел расставаться.
В 1991-92 годах русские специалисты, за редким исключением, покинули Чернобыль. Оставшимся было
выгодно нагнетать обстановку вокруг Саркофага, чтобы попросту выжить, не оставшись без зарплаты -
ситуация на Украине ухудшалась с каждым днем. Про Саркофаг и прежде-то ходили устрашающие
легенды, но теперь их число увеличилось. То в Саркофаге появлялись нейтроны, которые извещали о
скором взрыве, то шевелились стены, то радиоактивная пыль угрожала вырваться на волю и погубить
все кругом - легенды сочинялись уже самими специалистами и сопровождались "доказательствами",
вполне достаточными, чтобы напугать профанов. Здесь мне придется засвидетельствовать как
специалисту - Саркофаг почти безопасен. Даже если он завтра развалится, что маловероятно, ничего
страшного не произойдет. Я не хочу вдаваться в технические подробности, хочу только упомянуть, что
провел в Чернобыле пять лет и знаю, о чем говорю. Сегодня суета вокруг Саркофага раздувается теми,
кому это выгодно, а таких людей и организаций немало, как на Украине, так и во всем мире. Про нищих
специалистов из объекта "Укрытие" я уже упоминал. Преувеличивать их роль в этой комедии не стоит,
она ограничивается сочинением легенд. Найдите грамотному строителю спонсора, заинтересованного в
подряде, и завтра специалист докажет, что Кельнский собор через две недели рухнет, завалив
обломками окружающие дома и вокзал, а из обломков по вечерам будут вылетать нетопыри.
В дело вмешались профессиональные ловчилы на весьма высоких уровнях. Уровней этих несколько. В
том, чтобы собрать с западных налогоплательщиков по несколько десятков долларов и вбухать
миллиарды в никому не нужный "второй саркофаг" заинтересовано все западное атомное лобби, доходы
которого, в связи со зловредной деятельностью зеленых, резко сократились. Для многих западных
организаций, процветавших ранее на строительстве атомных станций подобные "Саркофагу" заказы
являются манной небесной и единственным путем к спасению. Можете представить себе, что их
эксперты сочиняют о ситуации в Чернобыле, только чтобы не упустить этих денежек. Естественно, что
даже те крохи, что достанутся при этом украинским атомщикам, способны коренным образом улучшить
их финансовое положение. Все же главными действующими лицами этой комедии с опустошением
кошелька западного трудящегося люда представляются мне политики. Логической и вполне понятной
стратегической целью Запада является предотвращение нового объединения славянских народов.
Проворонив Белоруссию, Запад делает все, чтобы не допустить на Украине усиления сторонников
объединения. Для этого следует давать деньги теперешним украинским начальникам. Учитывая их
известную ныне всему миру воровливость, просто так давать деньги нельзя, свой же налогоплательщик
взбунтуется. Саркофаг для этого является просто идеальным прикрытием. Западный трудящийся жалеет
бедных простых украинцев, которые мало того, что с трудом избавились от русского ига и имеют очень
уж жадных начальников (русских на Западе не любят, если для кого-то это новость), но и страдают от
ужасного Саркофага, который русские им в свое время подсунули. Так что расчет здесь точный.
Денежки будут выделены и истрачены, и сколько из них сумеет стащить самостийное правительство,
это уже его заботы.
Да, но что же делать с Саркофагом? Следовало бы собрать дюжину специалистов, не обремененных
необходимостью врать в угоду собственному начальству или своим же мелким интересам и определить,
что из перечисленных ужасов хотя бы отдаленно напоминает правду. Полная ликвидация любой
опасности со стороны Саркофага обойдется не дороже нескольких десятков миллионов, что есть
нескольких процентов от планируемых сумм. Это я заявляю официально и готов нести ответственность
за свои слова. И никаких вторых саркофагов. Кстати, чтобы читатель понял кое-какие тонкости в
комедии под названием "Саркофаг", поясню, что больше половины всех радиоактивных отбросов в
Чернобыле находятся не под крышей Саркофага.
Почему МАГАТЭ с готовностью подтвердило все выдумки советского атомного начальства
относительно Чернобыля было мне не совсем ясно, пока не довелось ближе познакомиться с этим
агентством. Действительно, если сказать правду про атомный взрыв в Чернобыле было невыгодно
руководству атомной промышленности СССР, то почему этого не сделало МАГАТЭ? Дело здесь в
структуре самого МАГАТЭ. Эта международная организация состоит исключительно из людей,
принадлежащих к ядерной промышленности - коммерческой и военной. МАГАТЭ было организовано в
свое время под влиянием США и СССР чтобы каким-то образом предотвратить расползание военных
ядерных технологий, к которым стремились все - от Южной Африки до Румынии. Предполагалось, что
"мирные" ядерные технологии будут передаваться странам, отказавшимся от производства ядерного
оружия. Секрет здесь в том, что отделить военный атом от мирного практически невозможно, и
МАГАТЭ, передавая технологии, получало право контроля их применения. Сегодня стало ясно, что
планы эти оказались мало действенными, и МАГАТЭ не смогло предотвратить создание атомного
оружия Южной Африкой, Израилем, Индией и Пакистаном. Особое положение занимает в этом плане
Япония, у которой ядерного оружия как бы нет, но которая может произвести из имеющегося у нее
"мирного" плутония до тысячи ядерных бомб в очень короткий срок, если посчитает это нужным.
Желание иметь ядерное оружие всегда проявляла ФРГ, но не столь явно, как Япония. Технологически,
Германия также может начать производство ядерного оружия в любой момент. Это отступление важно
для понимания положения МАГАТЭ в современном мире.
Чтобы понять, почему МАГАТЭ пошло на фальсификацию данных по Чернобыльской аварии, следует
представить себе положение элиты мирового ядерного сообщества в 1986 году. Непоправимый удар по
американской ядерной энергетике нанесла авария 1979 года на АЭС Три Майл Айленд, в ходе которой
расплавилась активная зона американского реактора. Американская ядерная энергетика так и не смогла
оправиться от этого удара, и в США с тех пор строительство новых атомных станций было практически
прекращено. Это означало профессиональную катастрофу для специалистов в этой области и
сильнейший удар по ее элите. Авария на ТМА совпала с резким сокращением производства ядерного
оружия в США и скандалом по поводу технологии "звездных войн", научные основы которой оказались
элементарной аферой. К 1986 году назрела такая обстановка, когда ранее могущественная американская
ядерная элита оказалась вдруг не у дел и ее политическое влияние резко упало. Одновременно упал и
престиж мировой ядерной элиты, ранее пользовавшейся значительным влиянием внутри своих стран.
Не надо забывать, что МАГАТЭ являлась как бы негласной штаб-квартирой этой элиты. Первые же
сообщения о Чернобыльской аварии дали ясно понять, что если не попытаться каким-то образом
дезинформировать публику, то скоро почти все большие начальники в мировой атомной
промышленности окажутся на этот раз совершенно не у дел. Мгновенно сработал бюрократический
рефлекс самозащиты. МАГАТЭ не задумываясь одобрило советскую шпаргалку, сочиненную для того,
чтобы дезинформировать и собственную публику, и весь мир. Обвиненными в аварии оказались мало
причастные к ее истинным причинам стрелочники, которые якобы нажимали не на те кнопки. Более
того, они были осуждены и посажены в тюрьму, в то время как истинные виновники получали ордена за
"героическую ликвидацию последствий" этой катастрофы. В этом плане в поступках МАГАТЭ явно
содержится криминал, так как ее позиция способствовала осуждению невиновных. Начальник смены
ЧАЭС Дятлов, отсидевший в тюрьме и умерший от последствий облучения, написал генеральному
директору МАГАТЭ письмо, полное горького недоумения по поводу его поведения. Дятлов не мог,
вернее, не успел догадаться, почему вдруг МАГАТЭ заняла столь странную позицию в Чернобыльском
деле.
Чем же была страшна для мировой атомной элиты правда о Чернобыле?
Правда заключалась в том, что появление реактора РБМК, в конструкцию которого была цинично
встроена способность к "неконтролируемой цепной реакции", была закономерным итогом
бесконтрольного царствования атомной элиты СССР, являвшегося частью мировой атомной элиты.
Если бы среди "научных руководителей" реактора РБМК, обитавших в Курчатовском Институте,
нашелся хотя бы один честный и знающий человек, этот реактор никогда не был бы построен.
Но почему это ублюдочное сооружение оказалось кому-то необходимым? Ответить на этот вопрос не
так то просто. Причин здесь несколько, и преступное желание сохранить свое положение в атомной
элите занимает не последнюю роль. Дело в том, что основные типы ядерных реакторов ведут свою
родословную от двух прародителей. Это уран-графитовые "штабели", сооруженные в США и СССР в
сороковые годы для производства оружейного плутония и более поздние реакторы для ядерных
подводных лодок, имевшие прочный стальной корпус. Здесь следовало бы объяснить, чем одни
отличаются от других, но на эту тему существуют целые горы литературы и сетевых ресурсов, так что я
воздержусь от деталей. Бывалый человек сразу поймет, что среди атомной элиты образовались группы,
заинтересованные в продвижении этих реакторов в энергетику. В силу исторических причин, в США
энергетика использовала в основном типы реакторов, впервые разработанные для подводных лодок, так
называемые "PWR", или водо-водяные реакторы под давлением. Естественно, что от лодочных
реакторов энергетические отличались размерами и более дешевым топливом.
В Советском Союзе, в силу его большей технологической инерционности, было трудно организовать
производство стальных корпусов для реакторов лодочного типа, названных ВВЭР (водо-водяной
энергетический реактор), и поэтому поддержку получили разработчики "штабелей", которые можно
было собрать из сравнительно небольших деталей. Где-то здесь кроется момент, когда начался процесс,
приведший впоследствии к преступлению. Реакторы РБМК, эти гигантские штабели, требовали много
экзотического циркония и целого леса труб, специальных технологий для сварки циркония с
нержавеющей сталью, а также огромные количества бетона. Все это влетало в копеечку, и постепенно
преимущество РБМК, как более простых в изготовлении, стало исчезать. Промышленность постепенно
осваивала выпуск крупных корпусных реакторов и перед РБМК замаячила перспектива оказаться
мертворожденным младенцем. Естественно, что и руководители, связанные с этим проектом, были бы
вынуждены отойти на второй план. Поэтому решено было более глубоко использовать существенное
преимущество "штабелей", их способность работать на уране сравнительно низкого обогащения. Дело в
том, что обогащение урана - сложный и дорогой процесс (и слава богу, иначе Талибан уже давно имел
бы атомную бомбу).
Здесь, вероятно, и начинаются события, которые более уместно назвать "составом преступления". Дело
в том, что при низком обогащении ядерного топлива реактор РБМК приобретал свойство, когда при
кипении охлаждающей воды в его каналах, реактивность довольно резко возрастала. Этот процесс
можно было бы компенсировать внедрением в активную зону реактора замедляющих ядерную реакцию
стержней из бора, но тогда следовало бы повысить обогащение. Это был своего рода порочный круг, и
чтобы выйти из него, конструкторы решили всегда сохранять в реакторе какой-то "минимум"
замедляющих стержней, чтобы не дать реактору взорваться. Это противоречило правилам безопасности,
но атомный надзор того времени был частью атомного министерства, и все было спущено на тормозах.
Более того люди, эксплуатирующие станцию, не были информированы о том, что снижение числа
стержней может привести к взрыву. Действительно, будь такая информация включена в документацию,
это было бы равносильно признанию в совершении преступления. Кроме того, "число стержней" было
понятием отвлеченным, это число не соответствовало какому-то видимому явлению, человек не мог его
посчитать. Подсчитывала этот показатель ЭВМ с задержкой , составляющей не менее десяти минут.
Если кому-то это объяснение кажется сложным, то здесь я должен признать, что на самом деле все это
было еще сложнее и запутаннее. Никаких "сверхчеловеков" в ядерной энергетике нет и не было,
поэтому управление "штабелем" оказалось занятием рискованным. На Ленинградской, Чернобыльской и
Смоленской станциях с реакторами РБМК в разное время случились аварии, каждая из которых при
другом раскладе могла бы превратиться в Чернобыльскую. Следует заметить, что персонал трех
северных станций (Ленинградской, Смоленской и Курской), по моим личным наблюдениям был более
сообразительным, чем персонал Чернобыльской станции, здесь опять подтвердилась истина: где тонко,
там и рвется.
Однако винить персонал, пусть его качество и было ниже, чем на других станциях, нельзя. Станция
была сконструирована и построена так, что она не могла не взорваться. Ни один атомный надзор в мире
не позволил бы ее эксплуатировать.
Здесь проявилось слабое место всех больших структур: при достижении определенного уровня они
перестают функционировать как нечто полезное и начинают работать только на клановые интересы.
В МАГАТЭ, несомненно, имелись люди, понимавшие что случилось в Чернобыле, но советская ядерная
структура была слишком похожа на структуры других государств, имевших своих представителей в
МАГАТЭ. Впрочем, самым весомым аргументом для представителей этого агентства, несомненно было
то, что вся правда о Чернобыле нанесла бы столь непоправимый удар по ядерной промышленности, что
личная судьба всех крупных ядерщиков оказалась бы совсем незавидной.
Очень большую роль, как ни странно, в судьбе атомной промышленности играл психологический
момент. Казалось бы слова "реактор вышел из-под контроля" были где-то кем-то произнесены и особо
не оспаривались. Человек, хотя бы бегло знакомый с ядерной физикой, понимает, что если цепная
реакция вышла из под контроля, то имеет место неконтролируемая ядерная реакция,или, другими
словами, взрыв. Среди ядерщиков существует масса эвфемизмов для этого события: "хлопок",
"неконтролируемый разгон", "разгон на быстрых нейтронах". Дело в том, что даже двухсот тонн урана
недостаточно, чтобы произвести взрыв, эквивалентный многим тысячам тонн тротила в условиях
энергетического ядерного реактора. Для этого уран следует удерживать в геометрическом объеме, в
котором началась неконтролируемая цепная реакция, пока не прореагирует достаточно значимое
количество этого урана, скажем, несколько килограммов. Это происходит в бомбе, но реактор - это
очень несовершенная бомба, попросту, очень непрочная. Поэтому взрыв, начавшись, довольно быстро
прекращается, так как реактор оказывается полностью уничтоженным как это случилось в Чернобыле.
Но это взрыв, в случае с Чернобылем эквивалентный нескольким тоннам или десяткам тонн тротила.
Действительно, взорвись в другом месте вагон взрывчатки, кто в здравом уме назвал бы это "хлопком"
или еще как-нибудь? И так как взорвался не тротил, а уран, то это был ядерный взрыв
Именно этого не следовало знать широкой публике во всем мире. Как-то я спросил одного из главных
русских специалистов того времени по реакторам, почему в 1986 году все вели себя так, как будто
никакого взрыва не случилось.
"Кроме идиотов", отвечал он, "каждый понимал, что это был ядерный взрыв. Но нужно было быть
опять-таки идиотом, чтобы говорить об этом вслух".
Действительно, после 1986 года почти все государства перестали строить ядерные реакторы.
Исключение составили только Румыния, Словакия и Чехия, самые бедные страны бывшего советского
блока, надеявшиеся таким путем заработать немного твердой валюты, продавая электричество.
Нетрудно догадаться, что узнай мир о ядерном взрыве, прекратилось бы не только строительство, но и
эксплуатация значительной части атомных станций во всем мире. И никакие усилия доказать, что это,
де, возможно только у русских, не помогли бы. Публика понимает, что нравы всех крупных корпораций
одинаковы, будь это "СССР Лимитед" или "Вестингауз Лимитед".
Атомную энергетику сегодня до какой-то степени спасает уверенность маленького человека в том, что
эксперты знают все. Немногие понимают, что эксперты происходят исключительно из кругов,
связанных с атомной промышленностью. Стать экспертом в атомных делах, не выходя из университета
невозможно. Ядерная физика и другие чисто университетские науки составляют сегодня существенную,
но далеко не определяющую часть экспертизы, связанной с безопасностью атомных станций. Поэтому
независимую экспертизу по вопросам ядерной безопасности организовать абсолютно невозможно. Вся
техническая информация, необходимая для такой экспертизы также сосредоточена в руках атомной
промышленности, которая никому ее не показывает, ссылаясь на существование "коммерческих
секретов"
Ни при каких обстоятельствах профессионал не сделает ничего такого, что может нанести
существенный вред той отрасли, которая его кормит.
Попробуйте сказать эксперту средней руки, что в Чернобыле произошел ядерный взрыв. Он мгновенно
бросится засыпать Вас словами, очень напоминающими речитатив цыганки, уговаривающей даму
согласиться, чтобы она ей погадала. Как и цыганка, эксперт уверен, что в его бормотании разобраться
трудно, поэтому о возразить будет невозможно.
Мне могут возразить, что существуют контролирующие органы. Дело, однако, в том, что по большому
счету, контролирующие органы состоят из тех же профессионалов, что и атомная промышленность и
точно так же не заинтересованы в том, чтобы наносить ей существенный вред. После Три Майл
Айленда в США стало трудно получить лицензию на новую атомную станцию, но сегодня идут
интенсивные разговоры о том, что NRC (американский атомнадзор) следует "призвать к порядку". Такие
же намерения и у русских атомщиков - они оправились от Чернобыля и снова хотят выдавать лицензии
сами, как это было раньше. Впрочем, разница здесь небольшая. Регуляторы тоже не желают ликвидации
атомных станций.
Но и на старуху, что называется, бывает проруха. Относительно Чернобыля в атомных кругах сразу же
возникли вполне понятные противоречия - кто более виноват, те, кто проектировал станцию, или те, кто
ее эксплуатировал. Этот спор не закончен и поныне и преимущество в нем до сих пор имели
эксплуатационники.
В январе 1999 года один из сотрудников Курчатовского Института, Чечеров, дал что-то вроде интервью
международному ядерному журналу. (NUCLEAR ENGINEERING INTERNATIONAL, Vol 44 No 534
January 1999 p. 27) Это интервью содержит такой любопытный текст:
He (Checherov) disputes the description of the explosion as 'thermal'. He insists that it was a nuclear explosion
but says it is misleading to draw analogies with a nuclear bomb. Technically it is possible to explode a single
nucleus, but no-one produces a bomb with power less than the equivalent of 1000 tons of TNT. "At Chernobyl
many nuclei exploded, but not as many as in a bomb. It was equivalent to only 30-40 tons of TNT but its
physical nature was still nuclear." He explains that the characteristics of a nuclear explosion include very high
temperatures and pressures, which is precisely what happened at Chernobyl. "Judging by the debris," he
explains, "local pressure was around 2000 to 3000 atmospheres and temperatures reached 6000 to 10000 C,
sending the exploding fuel dust and vapour over vast distances." This leads to another bone of contention.
Checherov, who has personally examined all the rooms inside Unit 4, disputes the official line that most of the
fuel is still inside the reactor hall. "We have found less than 10%, perhaps 4-6%," he says. "Inside there was
nothing, none of the core, just lots of concrete".
Стоит перевести этот текст:
Он, (Чечеров) оспаривает определение взрыва, как "теплового". Он настаивает, что это был ядерный
взрыв, но говорит, что неправильно было бы проводить аналогию с ядерной бомбой. Технически
возможно взорвать даже отдельное атомное ядро, но никто не будет производить ядерные бомбы
мощностью менее чем 1000 тонн в тротиловом эквиваленте.
"В Чернобыле взорвалось много атомных ядер, но не так много, как в бомбе. Это было эквивалентно
только 30-40 тоннам тротила, но физическая природа взрыва была ядерной" Он объясняет что
характеристики ядерного взрыва включают очень высокие температуры и давления, и именно это
случилось в Чернобыле.
"Судя по характеру обломков", объясняет он, "локальное давление достигало 2000-3000 атмосфер, а
температуры достигали 6000-10000 тысяч градусов, при этом продукты взрыва в виде топливной пыли и
паров распространялись на большое расстояние".
Это приводит к другому клубку противоречий. Чечеров, который лично обследовал все помещения
внутри четвертого блока оспаривает официальное мнение, заключающееся в том, что большая часть
топлива до сих пор находится внутри реакторного помещения "Мы нашли менее десяти процентов,
возможно только четыре-шесть", говорит он. "Внутри нет ничего, никакой активной зоны, только
бетон".
Почему вдруг проговорился Чечеров? В бесконечном споре с эксплуатационниками Чечеров, судя по
всему, решил применить новую тактику. Он пытается изобразить дело так, что наличие ядерного взрыва
как бы опровергает принятую ранее гипотезу, согласно которой контроль над реактивностью был
потерян в результате опускания в активную зону контрольных стержней, что должно было остановить
ядерную реакцию, но произвело, в силу неприемлемой конструкции реактора, обратный эффект. Я не
стану здесь повторять ход его рассуждений, которые не кажется мне убедительным. Скажу только, что
чем бы не был вызван ядерный взрыв, сам этот факт подтверждает, что реактор был сконструирован
неправильно. Добавлю от себя, что часто сложные научные выкладки опровергаются или
подтверждаются очень незамысловатыми фактами. В случае с Чернобылем, ядерный, а не тепловой
характер взрыва подтверждается тем, что почти все осколки топливных стержней были разорваны
давлением изнутри. В топливных стержнях нет ничего, кроме топлива, поэтому взорваться могло только
топливо, то есть уран. Для того, чтобы знать это, надо было видеть эти осколки вблизи. Людей, которые
видели это и понимали, что же они видят, не так много, всего несколько человек. Я оказался одним из
этих людей, и свидетельствую здесь об этом факте.
Часто меня спрашивают, поддерживаю ли я антиядерные настроения. Мне такие настроения кажутся не
более оправданными, чем антиэлектронные, или антипротонные. Природа существует независимо от
нас, и, возможно, совершенно не прислушивается к нашему мнению.
Все беды происходят от людей, вернее, от общественного устройства. Пока не будет найден баланс
между стремлением отдельных групп к успеху и доминированию и безопасностью всех людей, Три
Майл Айленды и Чернобыли будут повторяться. В основе всех, без исключения, техногенных катастроф
лежат человеческие отношения и страсти.
Пока от человеческого несовершенства просто взрывались котлы и падали мосты и самолеты, это не
угрожало человечеству в целом. Атомные аварии показали, что ситуация может измениться. Если
говорить объективно, никакая техногенная катастрофа, включая атомную войну, не приведет сегодня к
полному исчезновению с планеты рода человеческого. Это, однако, только сегодня. Уже завтра все
может измениться и новое "достижение науки и техники" превратится в ловушку, где погибнут все.
Атомная энергетика расположилась как раз на пороге этой эпохи. Часто мои знакомые из атомной
промышленности говорят о несправедливости ситуации, в которой оказались атомные станции. В конце
концов, заявляют они, все атомные аварии убили неизмеримо меньше людей, чем, скажем, угольная
энергетика. Все это верно, но суть не в этом. Как бы не совершенствовать атомную безопасность, это
уже не поможет расцвету ядерной энергетики. Не поможет и широкая реклама этой безопасности и
миллионы красочных буклетов с лебедями на фоне градирен. Общественное устройство должно
измениться настолько, чтобы каждый человек знал, что он защищен от эгоизма полукриминальных
групп, способных на все ради собственного успеха. Пока Вестингауз может дать многомиллионную
взятку филиппинскому диктатору, чтобы соорудить в его стране атомную станцию или подсунуть чехам
такую систему автоматики для атомной станции Темелин, которая сбивается и аварийно выключает
реактор еще на пяти процентах мощности, новые технологии будут представлять опасность для
человечества. Чернобыль тоже говорит сам за себя
Как показала практика, сегодняшнее общественное устройство, будь оно "директивное", или
"рыночное", не может защитить людей от неправильного использования новейших технологий. Неладно
что-то в датском королевстве. Атомное ядро здесь не при чем. Нам следует оглянуться на самих себя.
Чернобыль: отвечая на вопросы читателей
Для меня удобнее начать с более простых вещей, так как некоторые вопросы настолько сложны, что я и
сейчас, начиная писать, не уверен, смогу ли я на них ответить исчерпывающим образом.
Относительно воронки, ударной волны, проникающего излучения и прочих явлений, сопровождавших
взрыв в Чернобыле. Все это присутствовало, но в относительно слабо выраженном виде, так как
прореагировало только небольшое количество урана-235. Г-н Чечеров, естественно, несколько
преувеличил, говоря о единичном распаде атомного ядра как о взрыве. Но взрыв с эквивалентом хотя бы
в несколько тонн тротила - это без всякого сомнения взрыв, и поскольку другой взрывчатки, кроме
урана-235 не присутствовало, то взрыв был ядерным. Кстати (Для ДК), ядерная реакция в
энергетическом реакторе или в бомбе может быть только цепной. Попытки построить энергетический
реактор, в котором ядерная реакция поддерживалась бы от постороннего источника нейтронов пока
существуют только на бумаге. Возможно, мне следовало объяснить, почему в атомной бомбе реагирует
достаточно большое количество урана или плутония. Плутониевый заряд, например, может иметь вид
полой сферы. Он окружен со всех сторон взрывчаткой, которая взрывается настолько равномерно, что
сжимает эту сферу до размеров шара, и тогда образуется критическая масса и не разлетается до тех пор,
пока значительная часть плутония не будет расщеплена нейтронами с выделением колоссальной
энергии. Конструкция ядерного реактора есть компромисс, так как с одной стороны, чтобы получить
самоподдерживающуюся цепную реакцию, необходимо, чтобы реактор можно было привести в
критическое состояние, но, с другой стороны, после возникновения цепной реакции она должна стать
управляемой, чтобы реактор не превратился в бомбу. Этот компромисс достигается за счет так
называемых "запаздывающих" нейтронов, которые ничего не значат для бомбы, но позволяют управлять
реактором. Добавлю, что в зависимости от конструкции реактора, фаза взрыва, или, употребляя
профессиональный эвфемизм, фаза разгона на быстрых нейтронах при аварии, для каждого реактора
имеет собственную продолжительность. С небольшой натяжкой атомной реактор можно назвать плохой
атомной бомбой. После Чернобыльской аварии специалисты узнали, что в реакторе РБМК при ядерном
взрыве выделяется энергия, равная нескольким десяткам тонн тротила. Существует мнение, что водо-
водяной реактор нельзя разогнать на быстрых нейтронах. Получить этот результат расчетным путем
довольно сложно, а соответствующих экспериментов лучше не производить. Проникающее излучение в
Чернобыле было задержано биологической защитой. Небольшая часть его ушла в космос. Ударная
волна частично была погашена демпфирующим действием двухтысячетонной крышки реактора,
частично была израсходована на деформацию конструкций. Для образования светящегося шара энергии
было недостаточно, но гриб, возможно, присутствовал. Известно, что радиоактивный выброс достиг
высоты по меньшей мере одного километра. К сожалению, свидетелей этого события не было, так как с
территории станции этого явления нельзя было наблюдать по геометрическим соображениям, а
остальное население спало. Мне известен только один наблюдатель, но он видел картину через
несколько десятков секунд после взрыва. Теперь относительно грунтовых вод. Это очень интересный
вопрос, потому, что при Чернобыльской аварии на землю попало гораздо больше радионуклидов, чем
это произошло бы даже при ядерном взрыве очень большой мощности. Коротко я могу ответить так:
оказалось, что способность песка и глины к очищению грунтовых вод от радиоактивности очень высока.
Я пять лет пил воду из скважин, расположенных неподалеку (в полутора километрах) от эпицентра
взрыва и могу засвидетельствовать, что радиоактивность в эту воду не проникла. Очень много щума
вокруг проблемы загрязнения подземных вод было поднято непрофессионалами из числа атомщиков,
слабо разбиравшихся в проблемах очистки воды. Свою роль сыграл и абсолютно безграмотный министр
мелиорации и водного хозяйства Момад-задэ. Это привело к расходованию чудовищних средств на
совершенно ненужные мероприятия на первой стадии ликвидации последствий аварии.
Теперь о более трудных вещах. Говорить о том, что международные организации были замешаны в
махинациях, я бы не стал. Инстинктивные действия трудно назвать "махинациями". Когда овцы
сбиваются в кучу, это не махинация, это инстинкт. Интеллект здесь задействован крайне скромно.
И, наконец, о том, как предотвратить уничтожение человечества гипотетической катастрофой,
инициированной очередной опасной технологией будущего. Андрей совершенно прав, говоря о морали.
Но мораль - это всего лишь топливо. Для того, чтобы это топливо работало, необходим
соответствующий механизм. Здесь моего жизненного опыта явно недостаточно для того, чтобы давать
четкие и ясные советы, и поэтому я оганичусь общими соображениями. Как человек практический, я
предполагаю, что для улучшения управления жизнью и деятельностью людей необходимо прежде всего
опробовать меры, которые, что называется, лежат на поверхности. Необходимо срочно прекратить
практику назначения людей на ответственные посты сомнительными кланами, как это происходит
сегодня во всем мире. Человек должен получить специальное образование и сдать очень серьезный
экзамен на право управлять людьми в своей стране, и только после этого он может быть допущен до
всеобщих выборов. Идеально было бы иметь академию и экзаменационную комиссию при ООН.
Необходимо полностью исключить возможность манипулирования общественным мнением при
выборах. Многие могут сказать, что это нереально, что выбор населения вообще ничего не значит, и так
далее. Но согласитесь, что-то делать надо. Предлагайте, господа, предлагайте. Я уверен, что кто-то
окажется более мудрым, чем ваш покорный слуга.
_________________
323S BG B6 AT - 323S BJ ZL AT - 6S GG LF AT - Ducato F1A, XC90 D5, XC60 D3
|
)))
. Так шта жись буржуйская не всем подходящая. Кстати люди переехавшие за границу жить только первое время кайфуют, потом привыкают и жить там становится как и прежде а мож и труднее.